Записанные более 100 лет назад мысли и высказывания великого музыканта Антона Григорьевича Рубинштейна (1829-1894) звучат в начале XXI века по- прежнему актуально, а подчас даже злободневно. Выдающийся русский пианист-виртуоз, композитор, основатель первой в России консерватории (в Санкт-Петербурге), написал свою последнюю книгу, ставшую «исповедью» художника – «Короб мыслей». По воле самого автора она вышла в свет только спустя три года после его смерти, причем в Германии и на немецком языке. Полный перевод этой книги на русский язык был опубликован лишь в 1999 году.

• Характер и степень цивилизованности народа можно узнать по его развлечениям.
• Много приходится переживать разочарований! Например, в Лондоне я играл однажды в «Musical Union Matinee». Рояль был поставлен посреди зала, так что публика помещалась передо мною, сбоку и сзади. Я был в ударе, разгорячился – момент, в который исполнитель чувствует, что он увлек публику. Во время игры я посмотрел перед собой и вижу…ужасающий зевок какой-то старой, сидящей прямо передо мной дамы! Я был до того поражен, что чуть было не растерялся и тогда же дал себе слово никогда больше во время игры не смотреть на публику.
• Когда я слышу, что о музыкальном произведении или исполнении говорят: «Да, это хорошо, но оставляет нас холодными, не трогает души», то я спрашиваю: «Вашей души или другой чьей-нибудь?». При этом мне всегда вспоминается один американец, который, прослушав концерт, в котором я играл Баха, Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена и др., подошел ко мне и сказал: «O yes, my boy, you play very well, but why do not you play something for the soul?!!».
• Человек чувствует в себе призвание к чему-нибудь, например, к искусству. Он преисполнен этого чувства, все его стремления направлены к тому, чтобы совершить в этой области что-нибудь великое, прекрасное, хорошее. Но в конце концов оказывается, что лучше было бы, если бы он занялся чем-нибудь другим, так как он не был избранником Божьим. Как может Бог так бессердечно водить человеческое дитя целую жизнь по ложному пути, не давая ему какого-либо знака, чтобы его от этого удержать? А что наиболее трагично при этом – это то, что и такой художник всегда еще найдет людей, которые скажут ему по поводу его творений: «Нам это понравилось».
• Родители часто путают понятия «воспитание» и «образование» и думают, что они дали своему ребенку воспитание, когда они заставили его изучить столько-то предметов. Отсюда столь частое разочарование родителей в своих детях в последующие годы.
• Прежде больше ценили воспитание, теперь же выше ставят образование. Соединение же этих двух требований – идеал. Там же, где эти качества встречаются поодиночке, я все же предпочитаю первое последнему.
• Я заметил, что прежде говорили родители, а дети молчали. Теперь же говорят дети, а молчат родители.
• «Жизнь серьезна, искусство весело» — изречение это относится к публике. «Жизнь весела, но искусство строго» — к артисту.
• Когда я ем устрицы, мне всегда приходит мысль: каким образом первому, кто их ел, вздумалось проглотить устрицу, чтобы потом сказать нам, что это вкусное блюдо?
• Что хуже? – Прийти в театр с переполненным желудком и некоторой сонливостью или с пустым желудком и стремлением к скорейшему окончанию представления. То и другое зависит от времени обеда. – Бедное искусство!..
• Искусство – это Ева, подающая молодому художнику яблоко. Кто вкусит от этого яблока – теряет рай своего душевного спокойствия и довольства. Виноват в этом успех – эта вкрадчивая змея.
• Когда я наблюдаю за производством выборов (избрания депутатов и др.), то я прихожу к сознанию, что люди не заслуживают никакой другой формы правления, как только деспотической.
• Республиканское правление требует от нации полной политической зрелости.
• Я прежде верил в чистое искусство, с годами же потерял и эту веру. Уж больно много ерунды позволяет оно с собой творить.
• В музыке нельзя ничего доказать – ни прекрасное, ни безобразное. Если кто-нибудь скажет, что Девятая симфония Бетховена – некрасивая музыка, то от него можно отвернуться, но доказать ему, что он говорит глупость, невозможно. Необходимо иметь музыкальное и эстетическое образование, чтобы различать в музыке красивое от некрасивого. Но даже и тогда определение бывает условным, ибо субъективное чувство при этом имеет слишком сильное значение. В этом заключается общность музыки с верой: ведь доказать, что существует Бог – тоже немыслимо. Счастливы в обоих случаях те, которые правильно чувствуют.
• Хотя много прекрасного уже было сказано и написано про музыку, однако никто еще до сих пор не сумел объяснить ее сущность. По-видимому, это невозможно. И если мы проследим все встречающиеся в музыке аномалии, то мы, в самом деле, придем к такому заключению: это столь неосязаемое, отвлеченное и высокое искусство, доступное и понятное часто даже ребенку, и иногда непонятное взрослому и образованному человеку; допускающее у ребенка понимание ритма и такта, а у взрослого – неумение отличить такт на 3/4 от такта на 4/4; действующее у некоторых людей на самые сокровенные силы души, у других же вызывающее лишь легкое щекотание в ухе; создающее гениев, которым, однако, недоступны другие поприща интеллекта – удивительное искусство! Столь упоительное и увлекательное и, тем не менее, для большинства даже великих поэтов и философов столь непонятное искусство!
• Самый близкий друг человека – это инструментальная музыка. Она ему ближе чем родители, братья, друзья и т.д. Особенно качество это заметно в горе. Из всех же инструментов самым подходящим для этой цели будет фортепиано. Поэтому изучение игры на этом инструменте я считаю благодеянием для человека и сделал бы обучение на нем принудительным (так как начала его невыносимы) для общеобразовательной программы. Но, понятно, только в смысле возможности самоудовлетворения, а не как средство блистать в обществе.
• Дилетант занимается искусством для своего собственного удовольствия, артист – для удовольствия других. Это – громадная разница в смысле предъявляемых к ним требований и в смысле оценки их исполнения.
• Фортепиано для меня – самый приятный инструмент, потому что оно представляет из себя музыкальное целое. Каждый же другой инструмент, не исключая и человеческого голоса – ни что иное, как музыкальная половина.
• Игра на фортепиано – движение пальцев. Исполнение на фортепиано – движение души. Теперь чаще всего слышишь первое!
• Талант, даже гений, без прилежания может достичь малого. Одно же прилежание без таланта – многого. И хотя оно не достойно восхищения, но все же заслуживает признания. Вот почему часто погибают талантливые и гениальные люди, а трудолюбивые достигают славы.
• Ошибочно мнение, что музыка – всесветский язык. Она в действительности язык, но чтобы быть понятной и доставлять наслаждение, она, как и всякий язык, должна быть изучена.
• Изучение музыкального языка – то же, что и изучение других языков. И кто учится ему в детстве, тот себе его усвоит, а выучить его в позднейшем возрасте едва ли возможно. И как древнееврейский язык или санскрит – наслаждение для того, кто их понимает и тарабарщина для непонимающего, так и музыка – для непонимающего в лучшем случае является только приятным шумом. между тем как для того, кто ее понимает, она является божественным языком.
• То, что человек создал искусства, делает его равным Богу.